Мои телеграммы летят в никуда —
Любви моей нет адресата.
Ненаступающие холода
Плененны оконною ватой…
Я жарко проглатывал снег простыней,
Я переступал пределы;
Я переплетался клубками теней
В меня не приемлющем теле.
Но вот я расслабился — детский болван,
Взмоливший любви у иконы.
Как мерзко обкрадывал скрипом диван
Мои одичалые стоны.
И туфли кривились брезгливо внизу
В гримасе стареющей лампы;
Носки пузырились, сгнивая в тазу,
И горлом курлыкали гланды.
Униженность мой победила порок —
А я и не понял, сопящий;
А я насаждал в твой звериный мирок
Свои заповедные чащи.
Я бился бездомно в твою пустоту,
Срывался с телесных уступов.
И нежность томилась бессильно во рту
Забытым признанием глупым.
Отвык от коварства мой пасмурный дом,
Влюбленный в покой и оседлость.
Зачем же я скребся побитым хвостом,
В твою воспаленную подлость?
Какая чужбина в любимом лице
И жестов прохладных завеса;
Ты вся отразилась во мне — подлеце,
Юродивая клоунесса!
Ущербно трепещет твое шапито
Над узкой скрипящей постелью;
И хлюпает, рухнув безмерной плитой
В зловонном мучительном зелье.
Немеет от зелья большая беда,
И тонет нагая утрата.
Мои телеграммы летят в никуда —
Любви моей нет адресата.