Мои телеграммы летят в никуда —

Любви моей нет адресата.

Ненаступающие холода

Плененны оконною ватой…

 

Я жарко проглатывал снег простыней,

Я переступал пределы;

Я переплетался клубками теней

В меня не приемлющем теле.

 

Но вот я расслабился — детский болван,

Взмоливший любви у иконы.

Как мерзко обкрадывал скрипом диван

Мои одичалые стоны.

 

И туфли кривились брезгливо внизу

В гримасе стареющей лампы;

Носки пузырились, сгнивая в тазу,

И горлом курлыкали гланды.

 

Униженность мой победила порок —

А я и не понял, сопящий;

А я насаждал в твой звериный мирок

Свои заповедные чащи.

 

Я бился бездомно в твою пустоту,

Срывался с телесных уступов.

И нежность томилась бессильно во рту

Забытым признанием глупым.

 

Отвык от коварства мой пасмурный дом,

Влюбленный в покой и оседлость.

Зачем же я скребся побитым хвостом,

В твою воспаленную подлость?

 

Какая чужбина в любимом лице

И жестов прохладных завеса;

Ты вся отразилась во мне — подлеце,

Юродивая клоунесса!

 

Ущербно трепещет твое шапито

Над узкой скрипящей постелью;

И хлюпает, рухнув безмерной плитой

В зловонном мучительном зелье.

 

Немеет от зелья большая беда,

И тонет нагая утрата.

Мои телеграммы летят в никуда —

Любви моей нет адресата.