Я слышал голоса. И я молился вслух

Феерии впервые встреченного моря.

Молчаньем придавив своих печалей горло,

Я заблуждался, что Всевышний глух.

 

Но умиравших волн сбивались голоса.

Я принял знак, что наконец услышан —

Мой странный смысл благословил Всевышний

И разломил надвое небеса.

 

И сквозь гримасу сломанных небес

Я ощутил скрещение пространства;

Из-под личины векового транса

Рыдали тучи в скорчившийся лес.

 

Был синий свет. Движенье против ветра.

Глаза тонули в таинстве родства.

Гроза ломилась в лоно Рождества

И сотрясала девственные недра.

 

А волны шли с упорством мертвецов,

Останки их усеивали берег;

И судороги их былых истерик

Мне в слезы расцарапали лицо.

 

И обретя ниспосланную нить,

Представленный на Судный День стихии,

Растерзанный в взбесившейся махине,

Я наконец сумел заговорить.

 

Молил о Вас, любимых и далеких,

Освободившись от оков ума —

Мне в долгий путь навешена сума.

К крестам ведут дороги одиноких.

 

Мне был отказ от плотских наслаждений,

И не дано переиграть судьбу.

И представленье Высшему Суду

Я выстоял не приземлив колени.

 

И унося мучительный отказ

Я зашагал от молний и событий

В свой дом, как я — усталый и побитый.

Заснул. И видел добрый сон о Вас…

 

А небо билось лбом в свинцовость волн,

И зубы скал оскоминами молний

Крошили мир. И было ему больно

Щербатому, в кровоподтеках войн.